Южный Урал, № 6 - Елена Хоринская

Е л е н а  П а в л о в н а. Какая низость! Только вы, Прохор, никому не говорите об этом, особенно Дмитрию. Он так переживает! Я сама пойду к товарищу Самохину и мы…

П р о х о р. Вот, вот… А в случае чего, Елена Павловна, скажите. Я хоть с виду тихий, а силы во мне хоть отбавляй, и если за правду постоять нужно, в обиду не дам… Я Елена Павловна… (Махнув рукой.) До скорого. (Уходит.)

Е л е н а  П а в л о в н а (волнуясь). Чего хочет этот Ферапонт? Бороться? Ну, хорошо! (Звонит по телефону.) Секретаря партбюро. Василий Иванович? Срочное дело! Минут через десять? Хорошо! (Встревоженный, вбегает Огнев и сразу берется за трубку телефона.)

Е л е н а  П а в л о в н а (одеваясь поспешно). Я ухожу по срочному делу, Митя. (Кладет на стол ключ.) Вот ключ: будешь уходить — замкнешь! (Убегает.)

О г н е в (в трубку). Главную контору! Нет там инженера. Долгополова? (Долгополов входит, останавливаясь в дверях.)

Д о л г о п о л о в. Я весь к вашим услугам, коллега:.

О г н е в (оборачиваясь, с трубкой в руке). Машины с других отделений не прибыли, движок на Сухом болоте работает с перебоями.

Д о л г о п о л о в. Половина машин работает, остальные будут завтра, движок тоже.

О г н е в. Но по графику все должно быть сегодня!

Д о л г о п о л о в. Ну, мало ли всяких случайностей и неожиданностей в нашем деле бывает, товарищ Огнев.

О г н е в (резко). Случайности и неожиданности сегодня наши враги, товарищ Долгополов.

Д о л г о п о л о в (решительно). Дмитрий Семенович! Я пришел к вам не ссориться, а найти общий язык.

О г н е в (с интересом). Очень рад. Садитесь. (Оба садятся.)

Д о л г о п о л о в (иронически осматривая лабораторию и теплицу). И для ясности хочу задать один вопрос.

О г н е в. Хоть двадцать.

Д о л г о п о л о в (показывая на план устройства Волчьих ям, висящий над столом). Только откровенно. Вы сами верите в это?

О г н е в (с любопытством смотрит на Долгополова). Отвечу, но сначала хочу вас спросить, О чем вы думаете, Ферапонт Константинович, работая… Какую цель в жизни имеете?

Д о л г о п о л о в (смущаясь). Вопрос странный. Однако извольте. (Твердо.) Моя мечта — добиться самой высокой выработки на трактор в переводе на мягкую пахоту.

О г н е в. А дальше.

Д о л г о п о л о в. Ну, конечно, изобрести что-нибудь этакое по механизации — модное, получить премию, перевестись в большой город… М-да…

О г н е в (с еле заметной иронией, в тон Долгополову). Лучше всего, конечно, в Москву. А там планировать в каком-нибудь главке, изредка выезжать в заграничные командировки, обзавестись уютной квартиркой. Не так ли?

Д о л г о п о л о в (неуверенно). Вы иронизируете, кажется? По-вашему, что же — к личному благополучию человек не должен стремиться?

О г н е в. Должен. Но из вашего плана выпадает благополучие совхоза и государства. Скажите… Ну, а директором крупного хозяйства, скажем, вы бы не хотели?

Д о л г о п о л о в (в испуге). Нет, что вы, что вы — такая ответственность, особенно в наше время, когда планы растут, как грибы после дождя. Нет! Да и потом — ведь я же беспартийный.

О г н е в (горько смеется). Беспартийный… Да, это, пожалуй, главное. Вы действительно во всех отношениях беспартийный, редкий в наше время человек.

Д о л г о п о л о в (обижаясь). Вы все как-то по-своему перевертываете.

О г н е в. Извините за прямоту… Я буду тоже откровенным до конца, отвечая на ваш вопрос. (Показывает рукой на план и все окружающее.) Я не поп, которому для пропитания вера нужна. Я мечтаю о том, чтобы все это, созданное здесь в зародыше и на плане, выросло в грандиозных масштабах, чтобы мы, практики, одновременно были бы и учеными. Чтобы наш коллектив был первым из первых в этом великом походе за изобилие, за коммунизм… Да, да — за коммунизм, когда у каждого будут крылья орла и исчезнут такие искалеченные морально люди, как вы, Ферапонт Константинович.

Д о л г о п о л о в (вскакивая, оскорбленный). Позвольте… Я себя калекой не считаю.

О г н е в (увлекаясь). Я хочу, чтобы все мы в совхозе ясно видели перед собой цель, сделали ее своей мечтой, своей страстью в жизни, видели бы пути к ней и шли по ним смело, не оступаясь. И ставили бы ее, эту цель, выше всех личных маленьких дел.

Д о л г о п о л о в (с обиженным видом). М-да.

О г н е в (страстно). Скажите, Ферапонт Константинович, неужели вам не ясно, что путь к личному счастью лежит через великую энергию, рожденную для великой цели?

Д о л г о п о л о в (пряча глаза). Видите ли, Дмитрий Семенович, меня-то можно, конечно, сагитировать, но природу… (Усмехаясь.) Живущую по своим законам природу, которая и тысячи лет тому назад была такой же, как сейчас, ее агитацией не проймешь. От нее, как горох от стены, отлетают и страсть, и героизм, и великая энергия даже… (Спохватившись.) Вы не поймите меня превратно, я имею в виду только природу. Я готов сделать все от меня зависящее…

О г н е в (тяжело вздохнув). Да. Но вас, я вижу, вылечить трудно. Знаете, что хуже всего? У вас нет ясной цели, вы в плену пассивного, чуждого нам отношения к природе и жизни. У вас в душе пусто. Это же страшно: так можно сделаться не только чинушей, но и пьяницей, развратником, подлецом и чорт знает еще кем…

Д о л г о п о л о в (чувствуя себя пойманным, в смущении). Зачем же обострять вопрос, коллега. Мы просто не сходимся характерами, и поверьте, это не имеет никакого отношения к нашей службе.

О г н е в. Да, если понимать ее, эту службу, по-вашему… Но я думаю иначе. (Сухо.) Ну что ж, поживем, увидим. Значит, завтра все будет?

Д о л г о п о л о в. Будет. (Подчеркнуто вежливо кланяется и уходит.)

О г н е в (один, ударил кулаком по столу). Мамонт! Ну, разве можно на него положиться. Нет! Пока не выведутся такие узколобые деляги, нельзя работать наверняка, без осечки. Случайности и неожиданности будут подстерегать из-за угла, на каждом шагу.

(Входит Никодим Витальевич, среднего роста, пожилой человек в пенсне и с портфелем подмышкой. Огнев, задумавшись, не замечает его.)

Н и к о д и м  В и т а л ь е в и ч. Случайности, молодой человек, неотвратимы и неизбежны. (Огнев, вздрогнув, оборачивается.) Здравствуйте. Не узнаете своего бывшего учителя?

О г н е в (изумленный, вставая). Вы? Здесь? Никодим… Никодим Витальевич…

(Здороваются.)

Н и к о д и м  В и т а л ь е в и ч. Удивляетесь, что я покинул спокойную тишь кабинетов и лабораторий и пустился в далекое плавание?

О г н е в (подавая стул гостю). Какими судьбами?

Н и к о д и м  В и т а л ь е в и ч (садится). Обстоятельства, молодой человек… Воюем с президентом и хочется хоть одним глазком взглянуть на чудеса, которые он обещает.

О г н е в. Президент? Обещает? Он, по-моему, делает, а не обещает. Сила его учения — в фактах.

Н и к о д и м  В и т а л ь е в и ч. Ха, ха! Вот факты-то мы и думаем ковырнуть этак под девятое ребро.

О г н е в. Ага. Значит, подкапываетесь. Не завидую вам. Факты — упрямая вещь.

Н и к о д и м  В и т а л ь е в и ч (опешив). То есть как? (Спохватившись.) Ах, да я же забыл, вы в институте тоже с этими мичуринцами дружили. Как же, как же — припоминаю. (Смотрит в теплицу.) И теперь, верно, природу наизнанку вывертываете. (Показывает на ветвистую пшеницу.) Мичуринскими сортами увлекаетесь? Провалитесь, молодой человек… (Пауза. Подходит к плану, внимательно всматривается. Входят Николай с чемоданом, Павел и Ермилыч.) Вы тут, молодой человек, я вижу, катавасию большую затеяли. Вишь накрутили-то чего!.. И новую почву создать, и новые, да кстати сказать, не проверенные достаточно в потомстве сорта… И новый климат. Э-эх! Скромности у вас, нынешних агрономов, нет. Все вам нипочем. Сами себе боги! (Качает головой.) А впрочем посмотрим. (Обернувшись, Огневу.) А эти люди… уж не ассистенты ли ваши? (Опять смотрит на план.)

О г н е в. Пожалуй, в некотором роде. (Обращаясь к вошедшим.) Что у вас, товарищи?

П а в е л (Огневу, тихо). Слух на отделении прошел, что хотят вас выжить из совхоза. Мы не допустим. Мы взялись вместе с вами за большое дело и не остановимся ни перед чем. Мы коммунисты!

Н и к о л а й. И примем меры.